Когда время замедляет бег

А до «Орды» Резеда Ахия­рова написала оперу о Габдулле Тукае «Любовь поэта», собирающую аншлаги. И вот новая мировая премьера и новая большая удача: в Татарском государственном театре драмы и комедии имени Карима Тинчурина поставили оперу (да-да, оперу!) «Чёрная палата» по татарской легенде о девушках, которые были сожжены воинами самаркандского эмира Тамерлана (Тимура). Либретто сочинил Ренат Харис, который совсем недавно удостоился премии «ЛГ» «Золотой Дельвиг»; музыку – молодой композитор Эльмир Низамов, а в качестве режиссёра-постановщика и хореографа снова пригласили Георгия Ковтуна.

Поскольку Театр имени Тинчурина всё-таки драматический, для постановки была создана оперная труппа из студентов и выпускников Казанской консерватории, музыкального колледжа и театрального училища Казани. На две главные партии пригласили солистов Театра оперы и балета имени Джалиля – сопрано Гульнару Гатину (Наргиза) и баритона Артура Исламова (Карабатыр), на роль Мамата (тоже одну из главных) – Дениса Ханбабу (тенор), оказавшегося ещё и прекрасным артистом. Оркестровую партию великолепно исполнил камерный оркестр «Новая музыка» под управлением Анны Гулишамбаровой (Казань). Надо отдать должное директору Театра имени Тинчурина Фанису Мусагитову за творческую смелость и профессиональное чутьё на успех детища-новинки: впервые поставить оперу, причём абсолютно новую, имея под боком, буквально в нескольких сотнях метров от здания своего театра, блистательный Театр оперы и балета имени Джалиля. На сцене царило прекрасное, отделанное голубой и белой «мозаикой» здание Чёрной палаты (памятник архитектуры XIV века в татарском городе Булгар, напоминающий архитектурные красоты Самарканда) почти в натуральную величину (художник по декорациям – Владимир Самохин). Это здание по ходу оперы превращалось то в ханский дворец, то в тюрьму, то в пожарище.

Согласно легенде, войско Тамерлана при взятии Великого Булгара захватило группу девушек-красавиц, в числе которых была Наргиза, дочь булгарского хана. Её следовало доставить самому Тамерлану в качестве наложницы, но завоеватели никак не могли узнать, которая из пленниц ханская дочь. Воины эмира подвергают девушек разным испытаниям, но они не выдают свою подругу, каждая из них называет Наргизой себя. Однако кто-то доносит, что ханская дочь не горит в огне. Тогда Карабатыр, военачальник Тамерлана, приказывает загнать всех пленённых красавиц в каменную палату, обложить дровами и поджечь. Пожар кончился… Из обгоревшего здания выходит ханская дочь, целая и невредимая. Но у Ковтуна финал иной: сгорают все девушки, а их прозрачно-белые нежные души летят в бездонное небо над Волгой (иконописной силы видео Дмитрия Шамова). По мнению режиссёра, такой финал более справедливый, и с ним согласились композитор и либреттист.

«Чёрная палата» – опера одноактная, её продолжительность 1 час 15 минут, но зрители успевают столько пережить за это время: радость за влюблённых друг в друга Наргизу и её жениха Турыбатыра (Рузиль Гатин, тенор), ужас от нашествия войска Тамерлана и битвы завоевателей с ханскими вои­нами (превосходно поставлен бой на саблях, от которых летят настоящие искры, и на копьях, – просто мурашки по коже), душевную боль от пленения и пыток Турыбатыра и разрывающее душу отчаяние при виде заживо сгорающих девушек (ещё раз браво Дмитрию Шамову: пожар абсолютно «настоящий», языки пламени охватывают каменную палату, «съедая» её «мозаичную» отделку, двери, интерьеры, и взмывают в небо, выталкивая туда души сожжённых и оставляя на земле чёрные стены – обгоревший скелет жизни). Здесь в памяти всплывают сцены горящего скита в «Хованщине» в постановках Большого и Мариинского (тогда – Кировского) театров, созданные ещё в доэлектронное время, но остающиеся незабываемыми благодаря выдающемуся сценическому эффекту разгорающегося пожара и невиданной силе духа людей, погибающих за свою веру. В «Чёрной палате» девушки погибают не за веру, а за неспособность к предательству, и это в наш безнравственный век действует на публику сильнее сильного.

Опера шла на татарском языке и, к сожалению, без электронных титров с переводом, но для тех, кто татарским не владеет, она не стала менее впечатляющей – такова мощь эмоционального воздействия музыки Эльмира Низамова и удивительная чёткость и ясность режиссёрской мысли Георгия Ковтуна. Музыка Низамова сама по себе говорящая. Даже если слушать только её, не читая либретто и не видя сценического воплощения, можно понять и прочувствовать суть оперы. А главное, бесконечно приятное и крайне редкое качество в операх, написанных композиторами – нашими современниками, – она очень мелодичная, напевная, с настоящими – поющимися, а не проговариваемыми – развёрнутыми вокальными партиями. И при этом очень национальная. Данную особенность трудно объяснить словами, а может быть, и не нужно: музыку лучше слушать.

Режиссёр-постановщик Георгий Ковтун обладает удивительной способностью видеть музыку насквозь и «рисовать» продиктованные ею картины. А поскольку он хореограф, то всё в его постановках идёт через пластику, движение. В «Чёрной палате» много танцев и пронзающей силы пантомимы, они вытекают из музыки, проходят через сердца и души артистов и с их пением проникают в зал, к зрителям, которые на этой опере становятся единым целым – друг с другом и с артистами, а все вместе – могучим татарским народом, вновь – через века – проживающим трагический эпизод своей истории. Кажется совершенно невероятным, что такие сложные танцы – нашествие, танец девушек-чаек, сражение и другие – исполнялись не балетными артистами, а самими певцами, причём и солистами, и хором (хормейстер – Дина Венедиктова). Очень точно об этом сказал Эльмир Низамов: «Ковтун ставит настолько соответствующие мелодии движения и изменения пластики героя, что я ловлю себя на мысли: «Откуда он это знает? Как он понял, что здесь должно быть именно так?» Георгий Анатольевич делает мою музыку ещё более выразительной, живой, она обретает тело. Тут я понимаю, что такое театр и настоящий режиссёр».

Но, конечно, все чудеса, которые происходили на сцене по воле либреттиста, композитора и режиссёра, были бы невозможны без замечательных молодых артистов. Певцы и сами удивлялись, как это у них получается: и петь, и танцевать, и исполнять сценические трюки, и носить «исторические» сценические костюмы (художник по костюмам – Асель Исмагилова) так, словно они в них родились? И всё в превосходной степени! Фурор произвёл Рузиль Гатин (Турыбатыр), создавший образ патриота, верного и своей родине, и своей любви. Воины Тамерлана после пыток подвесили Турыбатыра на верёвках вниз головой, растянув ему руки и ноги в разные стороны, видимо, намереваясь разорвать его живым (так Рузиль и висел под колосниками растянутый), пел свою мужественную арию. Турыбатыр заставил меня вспомнить исторический факт: когда Мусе Джалилю и его соратникам отрубали головы, присутствовал немецкий священник Юрытко, который сказал: татары умерли улыбаясь...

А костюмы Исмагиловой – отдельная «тема» постановки. Латы и кольчуги вои­нов сделаны из мягкого материала, но так, что они выглядят как настоящие, татарские национальные платья девушек и их головные уборы – все разные и все красоты неописуемой! А облачение военачальника Тамерлана! Зрители благодаря костюмам Асели (но не только им, конечно) словно перенеслись на шесть веков назад и наблюдали за происходящим в том времени. И наконец, оркестр «Новая музыка», ставший неотделимой составляющей спектакля. В камерных оркестрах обычно нет духовой группы, но здесь она была, и даже исполнялось соло трубы. А в сцене нашествия неистовствовали барабаны. В сложных условиях, поскольку для оркестра в зале Театра имени Тинчурина специального места не предусмотрено, «Новая музыка» под управлением Анны Гулишамбаровой звучала идеально, демонстрируя слитность, чистоту и высокую исполнительскую культуру.

Все три премьерных спектакля завершались дружными аплодисментами публики, не расходившейся до тех пор, пока в зале не начинали гасить свет, – такое невероятное единение возникало между артистами и зрителями перед лицом любви, беды, смерти и мужества. А после третьей премьеры на виду у потрясённого зала артисты-мужчины качали на сцене Георгия Ковтуна, десять раз подбрасывая его в воздух вместе с подаренными ему букетами, которые он держал в вытянутых руках. Они бы, наверное, качали и Рената Хариса, и Асель Исмагилову, и Анну Гулишамбарову, и Эльмира Низамова, но в таком случае Эльмиру пришлось бы дописать музыку под этот уникальный порыв. Как сказано в либретто Рената Хариса (почти дословно), перед такими именами время замедляет бег...