«Джамиля», или путь к смыслам через художественную форму

В театральном пространстве Татарстана Тимур Кулов появился благодаря случайности. Ведущий отечественный критик Александр Вислов заприметил молодого режиссера на одной из лабораторий в Сибири и, пораженный масштабом его дарования, пригласил на самую первую лабораторию «Буинская Талия» несколько лет назад. С тех пор Кулов отметился несколькими спектаклями в Буинске. О них спорили критики и восторженно отзывались зрители. Из абсолютно кассовых побуждений Буинский театр взялся за «наше всё татарской женской прозы» инсценировку романа Зифы Кадыровой «Где дорога к счастью?», но Тимур Кулов сделал из этого материала высокую мелодраму, убедительный, грустный спектакль. Не секрет, что Зифа Кадырова идет во многих татарских театрах. И ставившие ее прозу до Кулова режиссеры откровенно не скрывали своего интеллектуального превосходства над бывшим маляром, ставшей самой популярной в народе писательницей. Все эти постановки объединяла некая поверхностность трактовок, самые простые действенные ходы, откровенная ориентация на нетребовательного зрителя. Кулов ставил Кадырову как ставил бы абсолютно любого автора, не принимая во внимание бэкграунд писательницы и отношение к ней литературной братии. Поэтому и преуспел. В отличие от других спектаклей по Кадыровой о «Где дорога к счастью?» можно говорить в художественных категориях. А потом были «Барыня» по Тургеневу и «Фатыйма» по Мирсаю Амиру. Первый спектакль принес буинцам гран-при фестиваля в Сербии перед самой пандемией и по ее же вине не попал на престижный фестиваль «АРТ-миграция» в Москве, хотя и был отобран строгими экспертами.  «Фатыйма» стала ярким примером того, как абсолютно советскую вещь можно превратить в актуальное высказывание о судьбе и долге. Рассказы о Кулове достигли ушей бывшего директора Мензелинского театра Роберта Шайморданова. Так-то на свет появился партийный проект «Джамиля». Партийный – потому что поставлен на деньги партии «Единая Россия».

Одна из первых повестей Чингиза Айтматова, сделавшая ему имя, была и продолжает оставаться «одной из самых красивых историй о любви», как называл ее переводчик на французский язык Луи Арагон. Но сегодня интерес к творчеству самого крупного киргизского писателя заметно снизился. А ранние его вещи кроме, пожалуй, «Материнского поля» давно перестали интересовать ведущие театры страны и мира. Театры тюркского мира ставят Айтматова как правило для галочки, потому что такого крупного автора надо ставить и все. Театральных побед по его произведениям я знаю крайне немного. Одним словом, выбор материала тридцатилетним режиссером вызывал определенные сомнения – что ему грешная и возвышенная любовь в тылу великой войны, уж не навязал ли директор театра режиссеру свою волю? Это по части предвкушения, когда ты еще не видел спектакля, но задаешься вопросами о будущей премьере. Вопросы непраздные. Диктат директорской воли почти всегда губителен для искусства. В лучшем случае директор имеет право на выбор жанра. Иначе пиши пропало. Роберта Шайморданова я знаю хорошо, это – теперь уже в прошедшем времени – один из самых жестких и своевольных директоров, которых я знал. Не в упрек ему, наверное, только такие качества и могли сохранить на плаву театр в маленьком городке, в условиях тотальной бедности, оттока населения в крупные города, полукочевого образа жизни театра на колесах. Но просмотр спектакля, скорее, убедил меня в обратном, не может такое качество исполнения и уровень художественной мысли быть плодом насилия над художником.

Режиссер Тимур Кулов не озабочен решением исторических деталей. Почти. Он работает не с исторической фактурой, но с психологической. Герой, от имени которого ведется повествование, молодой художник Сеит в исполнении Рустема Зиннурова и не может быть трактован как современник хрущевской оттепели. Обильно татуированный, с кошачьей пластикой и органикой, в современной хипстерской одежде, он ни йотой не напоминает художника академического склада. Да и какая разница? Может он мастер тату или художник-граффити, или дизайнер? Он вне сомнения наш современник и Вторая мировая война сразу же превращается в некую метафору Вечной Большой Войны, которая калечит тела и души, на фоне которой история любви звучит пронзительнее. Правомерно ли такое решение, тем более что, собственно, сам рассказ-воспоминание о Джамиле трактован художником Валерием Яшкуловым в историческом ключе? Думаю, что да. Современная молодежь – можно до хрипа спорить хорошо это или плохо – воспринимает ВОВ как нечто абстрактное, сродни ливонским или гуситским войнам. Когда уходит поколение, непосредственно участвовавшее в войне и тыловых буднях, а заставшие военное детство достигают восьмидесятилетнего рубежа, живая связь времен нарушается и тут уж ничего не поделаешь. Можно до бесконечности гонять молодежь на бессмертные полки с дедушками на палочках, их восприятие войны не изменится. Эта война для них в далеком прошлом. Поэтому такая трактовка образа и такая трактовка войны лично мне ближе и понятнее. Ведь единственный урок, который можно извлечь, изучая историю Второй мировой – это ужас от любого проявления насилия над обществом и личностью. Современное российское общество радостно обряжает в военную форму младенцев и цепляет на ошейники собак гвардейские ленты, пишет на фольксвагенах и ауди «На Берлин!» и в целом заслуживает всего того, что имеет. Создатели спектакля бережно относятся к памяти о войне, повинуясь главному, а не второстепенному. А главное для них – человеколюбие, гуманизм.

В «Джамиле» ярко и выпукло заявлена еще одна остро звучащая сегодня тема. Тема домашнего насилия, абьюза. Одна сцена, замечательно сыгранная исполнительницей главной роли Динарой Акматовой и Ильдаром Халиковым, играющем ее мужа Садыка вполне оправдывает поступок Джамили, ее «падение» с точки зрения общепринятой морали. Муж относится к ней с чувством такого превосходства, так надменно, что ее связь с незадачливым, странным, не избывшим последствия контузии Данияром в исполнении Руслана Ахметзянова, кажется, более естественной, чем соблюдение супружеской верности. Думаешь, есть такие мужья, которым грех не изменить. Здесь очень важно, как режиссер и актеры разворачивают историю взаимоотношений Джамили и Данияра – точно, тонко, неспешно, хотя текущего времени не замечаешь. Данияр совсем не герой-любовник, у автора он скорее угрюм и нелюдим, в спектакле застенчив и нежен, а покров странности ему придает война, контузия и что-то – когда Сеит-подросток (в великолепном исполнении совсем молодого актера Инсафа Альмухаметова) просит Данияра рассказать о войне, тот резко его обрывает «Не надо тебе о ней ничего знать» - что никогда не поймет на войне не побывавший, а люди с боевым опытом понимают без слов. Все, кто по-настоящему честно и тяжело воевал, кто вынес на своих плечах все тяготы войны, никогда не рассказывал потом о пережитом, есть боль и память, которыми не хочется делиться. Поэтому авторы спектакля не просто оправдывают свою Джамилю – эта тема была актуальна 60 лет назад, но вообще ни в чем ее не обвиняют. Динара Акматова играет свою роль с такой редкостной нежностью и лиризмом, с таким мощным запасом обаяния, что обвинить хочется этот дом и мир, маскулинный, сексистский, в котором даже ее свекровь, мать Художника, является носителем старой, отжившей морали. И не случайно, прозревший герой, становящийся невольным соучастником побега Джамили и Данияра, вскоре совершает свой побег из этого закостеневшего в труде и черствости мира в мир искусства. И такой же побег совершил некогда и сам автор, ведь повесть не просто автобиографична, но предельно искренна. Здесь хочется прояснить вот что. Ты можешь сильно любить своих родных и свое окружение, своих односельчан, но в какой-то миг ты понимаешь, что если не покинуть этот уютный и тихий мир, то остановишься в развитии. Все, вышедшие из народа, замечательные личности совершили когда-то такой побег.

Все это по части смыслов. Но у спектакля есть неоспоримые художественные достоинства сугубо эстетического плана. «Джамиля» мензелинцев необыкновенно красивый спектакль. И дело не только в том, что сценограф Валерий Яшкулов превзошел самого себя. Сам стиль художественного образа – натуральные фактуры тканей, песок, дерево – не нов и не Яшкуловым изобретен. Поразительно как точно и эстетически содержательно взаимодействуют со сценографией актеры, известный минимализм декорацией щедро дополняется актерской игрой. Например, в самом начале спектакля художник и наш современник Сеит-старший неистово разбрасывает вокруг себя песок, «выкапывая» из него маленький горный аил, все больше и больше распаляясь, эмоционально на очень высоком градусе существования в образе, что становится ясно – никакой это не рассказ, точнее, этот рассказ ничто иное как исповедь. Боль от несправедливости, любвь, благодарность, нежность перемешаны в этом фейерверке чувств. Так актуализируется тема, рождается интрига, этим спектакль пленяет современного зрителя.

Отдельного внимания заслуживает умная пластическая режиссура Алины Мустаевой. Это не просто каскад пластических и хореографических номеров, они намертво вплетены в живую ткань спектакля, продолжают или завершают режиссерские мизансцены. Вообще же редко приходится встречать такое взаимопонимание и единомыслие внутри творческой группы. Иногда работа режиссера про одно, сценографа про другое, а хореограф занят решением своих задач. Вроде бы все профессионалы и все качественно сделано, но единой картины художественного мира спектакля не рождается.  «Джамиля» художественно цельное, ясное, эмоциональное высказывание на сложные темы. Это остросовременный по языку, но крайне тактичный и бережный по отношению к первоисточнику и историческим событиям спектакль для зрителей, которым важнее за историческим фасадом увидеть современные интерьеры смыслов.

Рецензия напечатана в переводе в январском номере журнала «Сәхнә»